Как только стена за ним сомкнулась, Олвин материализовал свой любимый диван и бросился на. Нежась в знакомой обстановке, он вызвал из памяти города свои последние упражнения в живописи и скульптуре и принялся критически их разглядывать.
Если они и прежде его не удовлетворяли, то теперь стали вдвойне неприятны и он уже никак не мог заставить себя ими гордиться. Личности, которая создала их, больше не существовало. Олвину казалось, что несколько дней, проведенных им за пределами Диаспара, вместили в себя впечатления целой жизни.
0コメント